Я сидел в машине, обдумывая, что я ему отвечу, и весь ужас заключался в том, что я и сам не знал этого.
Устранители
1
Если ваш пункт отправления находится на юго-востоке, а вы хотите добраться до города Рено, штат Невада, и дело происходит летом, а в вашем автомобиле нет кондиционера, тогда для начала весь день, до самого вечера, вы отсыпаетесь в Лас-Вегасе. Ужинать следует не торопясь — ожидая, пока сядет солнце. Дождавшись захода, вы укладываете вещи и устремляетесь в пустыню, которая в вечерней прохладе словно бы застывает и становится переносимой. Всю ночь вы мчитесь сквозь черную пустоту, абсолютно ничем не заполненную, если не считать редких, аккуратно выполненных плакатов, извещающих вас о том, что различные таинственные правительственные сооружения, мимо которых вы проноситесь, — не вашего ума дело, пусть даже выплачиваемые вами налоги пошли на их содержание.
Но вот светает, на горизонте появляется солнце, и вы въезжаете в Рено с твердым намерением побыстрее провернуть затянувшийся развод с женой. Мой развод, впрочем, был уже в прошлом, и я всего лишь разыскивал свою бывшую жену, которая успела снова выйти замуж и жила теперь где-то в окрестностях Рено, на ранчо. По неизвестной пока причине она снова пожелала меня увидеть.
Приняв душ и побрившись, я позавтракал у себя в номере и, растянувшись на одной из постелей-двойняшек в овеваемом прохладным кондиционированным воздухом «люксе» мотеля вблизи Трэкки-ривер, перечитал письмо жены. У них тут, в отличие от Лас-Вегаса, действительно есть речка. Да и в других отношениях Рено больше напоминает подлинный городок, а не раззолоченный игорный дом. Я, конечно, не хочу сказать, будто Рено — добропорядочное, богобоязненное местечко, ни в коем случае. Таких городов в Неваде просто нет. Я, правда, не слышал щелканья игральных автоматов, но, наверное, только потому, что еще было утро, или, может быть, ветер уносил звуки в сторону.
Письмо было адресовано мистеру Мэтью Хелму — Бет, видимо, по-прежнему считала, что конверт не место для фамильярного обращения. Темно-синие чернила, хорошего качества бумага, в верхней части листа монограмма в виде тавро для скота и надпись: ранчо «Двойное Л», Миддл Форк, Невада. Содержание — предельно краткое:
«Дорогой Мэтт,
Когда мы расставались, ты сказал, что в случае нужды всегда готов помочь мне или детям. У меня, конечно, нет права просить, но мы сейчас нуждаемся в твоей помощи.
Искренне Бет (миссис Лоуренс Логан)».
Она ходила в одну из самых строгих школ на Востоке страны (почти уже исчезнувших как фактор воспитания молодого поколения), в которых учили такой устаревшей и негуманной дисциплине, как искусство письма, не задумываясь, как принято теперь, о том, насколько это скажется на чувствительных душах беспомощных учеников. Может быть, это и лежало в основе ее проблемы, хотя она бы не согласилась с подобной формулировкой. С ее точки зрения, проблема была у меня, притом столь ужасная, что ни одна нормальная женщина не могла бы все это вынести. Что ж, возможно, мы оба были правы — по крайней мере, наполовину.
Почерк Бет, во всяком случае, оказался все так же красив, аккуратен, под неукоснительным контролем твердой руки, и я вспомнил красивую, сдержанную и аккуратную его обладательницу. Мы с Бет никогда не ссорились, она была не из тех, с кем можно было ссориться: какой толк кричать на того, кто никогда не повышает голоса? Даже наши отношения мы выясняли в исключительно цивилизованной манере.
— Бет, — обратился я к ней, — почему бы тебе просто не забыть об этом?
— Нет, — прошептала она, — нет, никогда. Как можно!
— Что ж, — заметил я, — тогда, наверное, имеет смысл подвести итог. Я заберу с собой пикап и свое барахло в фотолаборатории. Тебе останутся наш лимузин, дом и все прочее. Там, куда я направлюсь, мебель мне не потребуется.
Она поморщилась и сказала:
— Прости меня, Мэтт. Я просто не могу… Мне очень жаль.
Возможно, ей действительно было жаль, но теперь она и вправду не чувствовала себя спокойно в моем присутствии. Мы прожили вместе около пятнадцати лет — наверное, дольше того, на что я имел право рассчитывать. Но однажды (а я должен был знать, что рано или поздно это случится) война[18], в которой я, как и некоторые другие, участвовал в несколько особой роли, настигла нас.
Мне пришлось вспомнить, казалось, уже забытый образ мыслей и применить на деле кое-какие прежние свои навыки, усвоенные в то время под руководством джентльмена по имени Мак. Все закончилось достаточно жестоко и неприглядно, чему Бет оказалась свидетельницей. Прямо на глазах ее муж, добрый и мягкий доктор Джекилл, обернулся мерзким и отвратительным мистером Хайдом, и испытанный ею при этом шок так и не прошел. Что ж, какой смысл принуждать женщину жить с мужчиной, при виде которого у нее внутри все переворачивается? Да и мужчине тоже в этом мало удовольствия.
— Полагаю, что Рено — самое подходящее место, — сказал я, — Найди хорошего адвоката и скажи ему, что я подпишу все, что ты пожелаешь… — Я поколебался, так как не хотел произносить банальные слова или изображать фальшивое великодушие. Но как-никак пятнадцать лет мы жили дружно, и, строго говоря, причина нашего расставания лежала в моем прошлом, а не в ее.
Я продолжал:
— Как это ни маловероятно, но если возникнет ситуация, когда тебе или детям потребуется помощь человека с моими не совсем обыкновенными талантами, обращайтесь не колеблясь ко мне. В конце концов я остаюсь их отцом, что бы там ни решил судья.
Я имел в виду именно то, что говорил, но, по сути, это тем не менее была одна из тех эффектных прощальных фраз, произносимых героем перед тем, как он уходит со сцены. Мне и в голову не приходило, что обстоятельства могут сложиться так, что меня поймают на слове.
Расставшись с Бет, я направился к ближайшему телефону и позвонил Маку, чтобы сообщить, что после пятнадцати лет мирной и спокойной жизни с фотоаппаратом и за пишущей машинкой я, поддавшись на настойчивые уговоры, возвращаюсь в его команду.
Я выполнял задание в Европе (какое — не важно), когда до меня дошло уведомление о том, что я более не являюсь женатым человеком. И вот по прошествии всего только шести месяцев Бет просила о помощи. Ей, подумал я, это, наверное, далось нелегко и стоило немалой внутренней борьбы и укрощения гордости, чтобы написать эти несколько строк. Впрочем, не всю ее она укротила: не следовало забывать о примечании в скобках возле подписи — миссис Лоуренс Логан. Условия, на которых я мог, если бы пожелал, откликнуться на ее зов, Бет устанавливала очень ясно. Очевидно, дело не было еще так плохо, чтобы зов ее стал просто зовом женщины к мужчине, и она хотела это подчеркнуть, полагая, что мне в голову могут прийти другие мысли. Если я помогу ей, — молча говорило ее письмо, — то только как жене другого мужчины. Соглашайся или оставь все, как есть.
— Ты поедешь, Эрик? — спросил Мак, подождав, пока я прочту письмо, стоя возле его стола. Это был мой первый визит к нему после возвращения из Европы. В его кабинете я всегда откликался на имя Эрик, какие бы имена и клички я не носил в других местах.
— У меня есть выбор? — поинтересовался я.
Ответом мне был строгий взгляд Мака. Высокий, худощавый человек средних лет с коротко подстриженными седыми волосами, в неприметном сером костюме из фланели. Но он походил на завсегдатая Мэдисон-авеню не больше, чем серый лесной волк похож на вашего любимого стриженого пуделя. На этой улице вы найдете немало твердых, безжалостных, умных и хладнокровных людей, но в одном определенном смысле все они полностью одомашнены. Они могут произносить громкие слова о том, что «перережут глотку противнику» или «воткнут нож в спину оппоненту», но все это только фигуры речи. При виде настоящей крови все они тут же завопят: «Где полиция?!»
Насколько я знаю, эта сторона дела Мака никогда не беспокоила. Он пролил немало крови и спокойно нес на себе эту ответственность.
Мой вопросительный взгляд Мак интерпретировал совершенно верно.
— Да, — сказал он, — Я прочитал письмо. Кстати сказать, миссис Логан, не зная, как тебя найти, послала это письмо мне с сопроводительной запиской, попросив прочитать его и передать тебе только в том случае, если ты свободен от работы. Она объяснила, что нет смысла причинять тебе беспокойство, если ты занят и не можешь к ней приехать. К тому же она боялась, как бы ее письмо не помешало тебе при выполнении опасного задания. Твоя жена как будто разумная и во всех отношениях рассудительная женщина. И к тому же очень красивая.
— Не знал, что вы знакомы с моей женой, точнее, с моей бывшей женой.
— Прошлой осенью, когда решалось твое дело по разводу, — сообщил Мак, — я нанес ей визит. По соображениям государственной безопасности так поступать не стоило, но после того дня в Санта-Фе ей о нас стало известно больше, чем следует… В первую очередь я хотел убедиться в том, что она не станет болтать, но я также думал, что, может быть, если я объясню необходимость твоей работы для страны, как в прошлом, так и теперь, она поймет… — Он пожал плечами.
